«Еще не спал я, но, затерян в лимбе,
                                          Где все как будто внове перед нами,
                                          Скитался в заколдованных пространствах,
                                          Меж бытием и снами.»

Густаво Адольфо Беккер
                                 

1. Паспортные данные:

- Имя и фамилия:
Каждое имя для него было в своё время настоящим. Первое, данное отцом, звучало как Эдон и имело силу в те туманные времена, когда воздух, как дурманом, был пропитан древним колдовством.

Тысячу лет назад, когда чары Ребекки Румпумпель заковали его в чёрные доспехи, мать назвала его иначе – Толхейт, Безумие. Предводитель Семерых.

Ковену и отцу Юлиану представлен на ойнле как Анатоль.

При дворе короля Тагавара Птицелова зазвучало имя гордое, звучное и благородное – Дитриха, барона фон Лейгинген, увидели и запомнили, так и не догадавшись, чем является гость из далёкой провинции.

- Пол: мужской.

- Возраст и дата рождения: приблизительно 27 лет. И ещё 1000, проведённая в обличье немёртвого стража, предводителя Семерых.  Родился в последнюю ночь мая за 528 лет до того, как ляутэ начали отсчитывать своё время.

- Раса: от рождения – стригой, колдун. По воле Ребекки Румпумпель – навь, нежить.

- Занятие:
Семерых создавали как безжалостное, не знающее промаха оружие. Как стражу Верховной ведьмы, как ночной ужас, нападающий по её приказу. За тысячу лет ни Семеро, ни их предводитель навыков не растеряли, вот только убивать их больше не просят.

2. Внешность:
Его вид способен вызвать трепет даже у самого храброго человека – так недобро кривятся посиневшие губы, так зловеще белеет кожа в подступающих сумерках, так поблёскивают острые чёрные когти, что для этого создания можно подобрать только одно название. «Навь».
Эта навь ходит бесшумно, несмотря на внушительное телосложение, и ни высокий рост, ни широкие рыцарские плечи не мешают ему перемещаться с быстротой, недоступной живому человеку. Чёрные волосы всегда чуть растрёпаны, хотя уже не похожи на нечёсаную паклю, в которую шевелюра превратилась за тысячу лет. В его облике всё ещё осталась особенная красота  - красота смерти,  яркая всего двумя красками, белой и чёрной.
Тёмный силуэт в сгущающейся темноте – и только глаза алые, как пролитая кровь. Неожиданно живые и насмешливые глаза.
Когда-то, когда он дышал, когда носил имя Эдон, на него смотрели иначе – с восхищением. Он был молод, в его жилах текла благородная кровь, и облик соответствовал тому, какой должен быть у сына двух верховных чародеев. Тогда в его тёмном взгляде была сила и страсть, кожа имела оттенок бронзы, и красавицы оглядывались ему вслед. Эдон был силён и улыбался так, будто весь мир – уже его.

3. Характер:
Даже будучи живым, Эдон никогда не был добр. Он жил в тёмное и туманное время, когда воля Нуберу была единственным законом и ради мести божеству отец мог принести сына в жертву. Его учили ненавидеть ведьм с самого раннего детства и больше всех – мать, Ребекку Румпумпель. Он ненавидел бездумно, ведь так от него требовали. Потому это не помешало ему впоследствии полюбить женщину из ковена. Ненависть и любовь шли для него рука об руку – и всегда были искренни. Он не умел оставаться равнодушным и зачастую встревал в дела, которые его не касались. Не боялся рисковать и не боялся умереть – впрочем, о смерти он думал редко и в контексте «наверное, я никогда не умру».
Он был пронзительно честен и не боялся самых жестоких слов. Ему нравилось бросать эти слова прямо в лицо и видеть, как темнеет и хмурится лицо собеседника. Сын Блеза не выносил безразличия: ему было бы проще перенести чужой гнев, чем отсутствие даже малейшей эмоции. Чего он боялся? Одиночества. Забвения. Холода.

Эдон не хотел власти, не хотел править, но сила ему нравилась. Он знал, что Облачный хозяин был к нему щедр, но пределов своих возможностей так и не измерил. О том, на что способен его сын, догадывался Блез, но Верховному колдуну было этого слишком мало. После кровавого ритуала при алой луне Эдон стал ещё сильнее – и возненавидел отца за мучения.

Ему всегда нравилась свобода. Никаких рамок, ограничений поставленных кем-то – все границы колдун всегда ставил для себя сам. Он был благороден – по-своему, по-особенному благороден – и беспечен. Он мог открыть душу, мог отдать сердце только потому, что момент казался ему подходящим. Потому что ему так хотелось.
Эдон ценил жизнь и свободу. Его бы воля – и он бы ушёл подальше от ковена, подальше от вражды и ненависти, но Нуберу держал крепко, руками его собственной матери.

Эдон любил – каждый раз, как будто в последний, будто чувствовал: скоро для него всё закончится. У Толхейта, Безумия, было только одно чувство, да и то недолго. Он ненавидел – люто ненавидел, так что окна покрывались инеем – женщину, превратившую его в чудовище. Не было скорби по предавшей его Маго, весь гнев обрушился на безумную мать.
Когда Ребекка боялась, когда Верховная ведьма дрожала, страж торжествовал. Но торжество это было весьма кратковременным: Толхейт ушёл во тьму добровольно, прежде чем она сама поглотила его. И тем легче ему было вернуться, когда тысячу лет спустя новая хозяйка ковена призвала Семерых.

Когда спали оковы безумия, прежний Эдон стал оживать – ради той, что его позвала. Ради Иштар он стал похож на человека, хотя она не просила его меняться, и спас ей жизнь, хотя мог бы остаться в стороне. Зачем он так поступил? Не из благодарности, пусть и был обязан. Толхейт понимал только, что должен поступать именно так, а не иначе.
Теперь Иштар и предводитель Семерых были связаны по воле Нуберу. А может, и по своей собственной воле.

4. Биография, рассказанная им самим Верховной ведьме Иштар:

- Моих родителей связывала самая страшная, самая лютая ненависть, которая только есть на свете. Мечтой каждого из них было избавиться от другого, но Нуберу было угодно, чтобы я всё-таки появился на свет. Моя мать была женщиной потрясающей красоты, но при виде её кровь стыла в жилах смотрящего.

«Столь велика твоя красота, Ребекка Румпумпель, что больно смотреть на тебя. Холодные глаза не умеют смотреть с любовью, алые губы кривит усмешка, но никто не посмеет сказать, что видел кого-то красивее. Ты – моя мать, Ребекка, и ты хочешь моей смерти. Ты проклинаешь час, когда я появился на свет, и мне остаётся только благодарить судьбу, что отец забрал меня в своей ковен почти сразу после рождения. Меня учили ненавидеть тебя, и я учился. Это было легко: ведь твоя жажда власти могла устрашить даже самых храбрых. Ты была так сильна, но тебе было мало. Ты всегда хотела больше, чем у тебя было».

- Ты помнишь вьюжную колдунью?  Это она, моя мать, сделала меня таким. Она смеялась, когда мучила меня, потому что близок был час её торжества.  Я  расскажу о ней позже, но пока не буду торопить события. Сейчас об отце.

«Сколько тебе лет, Блез? В твоих глазах нет ненависти, ненависть только в твоём сердце. Ты устал, и я чувствую эту усталость, будто она гранитной плитой валится на мои плечи. Когда придёт время, я унаследую всё, что у тебя есть. Плохое наследство ты оставляешь мне, отец. Пахнет кровью и полынью. Тебя я тоже боюсь».

- Блез всегда хотел, чтобы его сын был сильным. Он никогда не говорил со мной о Ребекке, словно этой женщины никогда не было на свете. Как главе ковена ему было видно, сколь много надежд я подаю, но как отец он никогда не мог забыть, что я похож на него только наполовину. Другая половина во мне – от неё. Блез старался сделать меня непохожим на других. Я был нужен ему, но не как кровный родственник, а как оружие. Своими руками он вырезал у меня на спине эти знаки, долго и аккуратно, заливая камень алтаря моей кровью и лунным светом.

«В ту ночь была красная луна. Меня скрутили и держали, пока отец проводил ритуал. Сколько меня мучили, сколько крови пролили? Я не берусь сосчитать. Помню только, что мне не давали потерять сознание, поддерживали чарами, заживляли свежие порезы так, чтобы оставались следы. Как резчик вытачивает почти готовое изделие, так вытачивали и меня. Я не казался Блезу совершенным, пока на мне нет этого жуткого узора, должного придать новых сил. В ту ночь он принёс меня в жертву Нуберу, и Облачный хозяин откликнулся. Я выжил, но доверие моё к отцу было утрачено безвозвратно».

- Мы жили в атмосфере войны. Два ковена, возглавляемые моими родителями, постоянно готовились к битве, но битвы всё не было. И я, наследник двух сильных чародеев, был одинаково чужим среди подданных отца и матери. Но всё это было неважно, потому что у меня была она. Маго.

«Почему я полюбил тебя, вероломная? Я видел, как ты холодна, но моей страсти хватало на двоих. Я, будто приворожённый,  падал к твоим ногам, позабыв про гордость. Маго, Маго – ты всё, что было у меня. Почему именно ты решила предать меня, и почему я был так слеп, что доверился именно тебе? Тебя нет уже так давно, прекрасная Маго, а мне до сих пор больно».

- Когда война наконец началась и ведьмы сражались против колдунов, ковен моей матери стал постепенно одерживать верх. Ведьмы молились на Ребекку, считая её столь же сильной, как и божество. Они были готовы умирать ради неё – и умирали с улыбками. Мы отступали, нас становилось всё меньше. Отец стал почти безумен, и помощи от него было немного. Иногда, когда на него находило затмение, он мог ударить и кого-то из своих. Без надобности его не трогали. Поэтому, когда я был ранен, я искал убежища не у своих собратьев, а у Маго. Она приютила меня в своём доме, убаюкала словами любви, а после… Что ж, после она пошла и привела Ребекку прямо туда, где я метался в бреду.

«Я помню цепи, матушка. Я помню холодное железо, которым меня опутали по твоему приказу. Помню корону в шипах и браслеты, и чёрное ожерелье на твоей груди – ты хорошо подготовилась. Я помню, как ты смеялась, когда Маго, опустив глаза, спрашивала, что получит за свою помощь. О, ты славно наградила её! До сих пор я вижу, как катится по земле отрубленная голова с приоткрытым от изумления ртом, как мёртвые глаза смотрят прямо на меня. И мне кажется – Маго сожалеет о том, что сделала, но уже поздно. Слишком поздно для нас обоих».

- Я был схвачен, а мою ведьму тут же казнили. Мать не любила предателей. Что сделалось с отцом, сказать не могу. С той поры я его больше не видел. Ковен наш был уничтожен, осталось всего семеро, включая меня. Тебе хорошо знакомы эти семеро, Сеголен. Сначала Ребекка взялась за Арно – тебе он известен под именем Малёр – потому что он был самым слабым из нас. С ним хлопот не было. Дольше всего она мучилась со мной.

«У меня забрали имя. У меня забрали всё. Каким было это имя? «Эдон, я отсылаю тебя во тьму, я заставляю тебя склониться» - не мне ли это говорили? Я не помню, кто такой Эдон. Наверное, это не я. Я – Толхейт, Безумие, предводитель Семерых. Мне больно, но я смеюсь так, что ведьмы бледнеют и пятятся. Только моя безумная мать хохочет вместе со мной, и нам вторят раскаты грома. Я – Толхейт».

- Мы очень быстро превратились в то, чем нас хотела видеть Ребекка. Стали оружием, самым смертоносным из всех. Убивали, жгли, мучили по её приказу. Никогда не сомневались. Ещё некоторое время я помнил, кто я такой, но очень скоро разум погрузился во тьму. Я закрыл глаза, чтобы не видеть Ребекку, а открыл, чтобы увидеть тебя. Я не знаю, что ещё тебе рассказать, Сеголен. Меня прежнего больше нет. Я не помню своё имя. Только какие-то обрывки. Арно, Эрве, Фергаль… ещё какие-то имена…  Эдон. Наверное, это были мы. Не помню….

5. Прочее:
- Навыки:
Читает и пишет на языке ойнль. Разбирается в травах, символах, заклятьях – словом, во всём, что полагается знать сыну главы ковена.
Обученный воин, может нанести рану практически любым оружием и даже тем, что обычно как оружие не используется. Хорошо держится в седле, да и без седла тоже.
Ориентируется на местности, в лесу никогда не заблудится. Умеет плавать.

- Магия:
Разрушительная, агрессивная сила, которая по воле Господаря Топей досталась колдунам, пока Толхейту недоступна. Он не может творить чары, зато видит людские кошмары и может показать человеку то, чего он боится больше всего. Может заморочить и свести с ума.

- Имущество:
Толхейт сам – имущество, принадлежащее Верховной ведьме Иштар. И пусть его так не воспринимает, для него это уже вполне привычная мысль. Всё, что у него есть – одежда, оружие, доспехи – собственность Верховной ведьмы.

6. Пробный пост: если потребуется, готов написать. Жду тему.

7. Post scriptum:
- Связь с вами: Есть у администрации, спрашивать у Лауме или Юстины.
- Как вы узнали о форуме? Приглашение.
- Игровые планы: Мне интересно сыграть возрождение ковена – и причём не таким, каким он когда-то был, а более сильным, интересным, более настоящим. Зачем повторяться?
- Планируемая частота посещения: Как позовут – так и приду. Как Сивка-бурка.

Отредактировано Толхейт (09-06-2014 01:12)