[mymp3]http://ato.su/musicbox/i/1013/90/5a5502.mp3|Dead Can Dance - Opium[/mymp3]

1. Паспортные данные:
- Имя и фамилия:

Мутемуйя

Лет двенадцать назад – императрица Мутемуйя.
Для кеметов – царевна Обеих Земель, Дочь Сокола.
Для тайо, отчаявшихся выговорить её кеметийское имя, - сэйбо-сама.

- Пол: женский.

- Возраст и дата рождения: 66 лет, 2 июля 433 года.

- Раса: кемти.

- Занятие:
Императрица-сэйбо, «почётная мебель» на официальных церемониях с участием императорской семьи.
Верховная жрица Реа для проживающих в Сангоку кеметов.

2. Внешность:
Время не пощадило Мутемуйю, хотя никто этого не увидит. Благодаря стараниям придворной целительницы сгладились глубокие морщины, заблестели ярче зелёные глаза и исчезла седина из густых чёрных волос. Она старуха, но выглядит так, будто ей по-прежнему сорок. Теперь у кемти нет возраста.
Эта женщина одевается как знатная дама из Та-Кеме, не как жительница Сангоку. Кимоно висит на ней мешком, поэтому она предпочитает носить традиционный кеметийский калазирис с накидкой, широкое ожерелье-ускх и диадему царевны в виде свернувшейся кольцом змеи.
Молодая Мутемуйя была похожа на вихрь, по недоразумению запертый в женском теле. Она была стремительна и сильна и не считала нужным сдерживать свою силу. Теперь всё иначе: с годами императрица-сэйбо обрела внешнее спокойствие каменной статуи. Её смуглое лицо почти безмятежно, улыбка равнодушна, а движения стали медленнее и сдержаннее. Самое живое в ней сейчас – взгляд, по-прежнему зоркий и пытливый. Острый, как отточенное лезвие кхопеша.
Внимательному человеку станет заметно, что у сэйбо нет бровей. Когда-то они были выщипаны начисто в знак траура и теперь их приходится рисовать сурьмой, заново каждый день.
Кемти ходит мелкими, но уверенными шагами. Калазирис мешает шагать широко, но, приноровившись, можно оставаться быстрой. Её голос низкий и глуховатый, а когда она говорит, в речи до сих пор слышится заметный акцент.
Вокруг правого предплечья обернулась золотым браслетом спящая кобра, символ царской власти. Пусть Та-Кеме далеко, пусть Мутемуйя почти не помнит родины, она всегда будет помнить ощущение власти.

3. Характер:
Мутемуйя чувствует себя недостаточно живой. Так было всегда, но сейчас она ощущает пустоту в груди куда отчётливей, чем раньше. Её боги стали для неё гораздо ближе, чем любой живой человек, потому что это связь, направленная в одну сторону. Ни Реа, ни Исет не способны отвечать, они – молчаливые слушатели.
Кемти по-прежнему считает себя их потомком. Она – жрица Исет, она – дочь Реа. Раньше это были пустые слова, она произносила их множество раз, но не понимала смысла. Слова складывались в титулы, которые полагались Мутемуйе по праву рождения. Сейчас кемти знает, что боги действительно слышат, но от этого не становится легче. Она позволила им стать ею и теперь раскаивается, потому что с ними она ещё менее жива, ещё менее человек, чем обычно.
С годами пустота всё ширится и ширится, готовясь захватить сердце целиком. Когда люди смотрят на Мутемуйю, они не видят её как личность. Чтобы понять, какая она, чтобы осознать, что она ещё чувствует, потребуется долгая и доверительная беседа. Это усложняет задачу: сэйбо не любит долгих доверительных бесед, не позволяет никому заглядывать свою душу. Она боится, что пустоту увидят и поймут, что эта женщина только притворяется живой.
Сэйбо считает, что изменилась. Действительно, ей удалось прогнать капризную избалованную девчонку, какой она когда-то была, получилось стать умнее. Но никаких кардинальных изменений не произошло: она по-прежнему очень закрыта, по-прежнему живёт так, как и полвека назад. Вполсилы. Некому протянуть ей руку и вытянуть её к людям. Теперь уже некому.
У Мутемуйи всегда много дел. Она не позволяет себе отдыхать, а если её мучает бессонница, то кемти идёт молиться. И она ненавидит одиночество. Страх остаться одной подталкивает женщину к действию. Она уже потеряла сына, теперь пытается заменить его внуком. История с Садааки не должна повториться – и Мутемуйя действительно хлопочет, как заботливая мать. Она направляет и советует, понимая, что даже это – не любовь. Ей больше некого любить, шанс упущен. Сэйбо всегда будет стараться догнать свою уходящую жизнь, заранее зная, что никогда не догонит.
Теперь она спешит. В молодости ей казалось, что времени слишком много – хватит на всё, что угодно. Кемти ошибалась. Теперь её жизнь зависит от очередного вливания силы, которая приходит вместе с целительницей хирингу. Мутемуйя зависит от одной хрупкой девушки, от её силы. Она жадно выпивает каждую каплю энергии и боится только одного: однажды силы просто не хватит.

4. Биография:
Мутемуйя начала свою жизнь с большого дворцового переполоха. Когда её мать, вторая жена ансаби, разрешилась от бремени, правителю почему-то доложили, что родился мальчик. После того, как Рамессе пришёл взглянуть на наследника и увидел девочку, он не стал разбираться, была ли это чья-то злая шутка или простое недоразумение. Ансаби долгое время смотрел на ребёнка, а потом громко захохотал. Ему действительно было смешно. Пока придворные облегчённо переводили дух, радуясь, что их миновал царский гнев, ансаби внезапно приказал казнить того, кто принёс ложную весть.
Два дня жизнь девочки висела на волоске: никто не знал, что делать с ребёнком, принесшим столько хлопот сразу после своего рождения. Жрецы Реа говорили о дурных знаках до тех пор, пока Рамессе не выдержал и не приказал им замолчать. Мутемуйя была официально принята в царскую семью.
Первые три года жизни она прожила в покоях матери. Младшей царице Одджит принадлежали красивые просторные комнаты, выходящие окнами прямо на реку Хапи. Сонные мутно-зелёные волны среди раскалённых песков – самое ранее воспоминание Мутемуйе. Лица матери она не запомнила: очень скоро Одджит надоела ансаби, и он отослал её в «дом забытых жён». Так называлось старое здание гарема на задворках дворцового комплекса, куда отправляли вдов прежнего ансаби и тех, кто утратил расположение нынешнего. Больше Мутемуйя никогда не видела мать. Во дворце ходили слухи, что Одджит не перенесла унижения и отравилась.
После смерти бывшей царицы девочка оказалась в руках многочисленных воспитательниц. Жрицы Исет прислали свою представительницу гораздо раньше срока, но Рамессе не возражал. «Пусть учится», - только и сказал он.
Мутемуйя ненавидела своих учителей. Ей бы следовало родиться мальчишкой: она любила лошадей, любила смотреть на гонки колесниц и лезла драться сразу, как только слышала насмешку в свой адрес. Она хотела, чтобы ей дали кхопеш, чтобы научили плавать, чтобы подарили перчатки колесничего и разрешили хотя бы попробовать справиться с упряжкой. Она много чего хотела, что полагалось бы царевичу, но не полагалось царевне.
В конце концов, Рамессе сказал дочери, что он разрешит ей учиться тому, чему она сама захочет, если до двенадцати лет она завершит образование, полагающееся женщине. Царевна села за уроки, которые так ненавидела, сжимая зубы. Ночами ей снился побег из дворца на её собственной колеснице, быстрой, как ветра Та-Дешрет.

Ей было десять, когда на смену уже надоевшей наставнице пришла новая жрица – судя по богатым одеждам и пышному парику, куда более высокого ранга, чем прежняя. Её звали Хенуттауи, как знаменитую анбишему-колдунью, и её глаза были цвета царского зелёного нефрита. Жрица приходилась ансаби троюродной сестрой, её отдали служить Исет сразу же, как она достигла совершеннолетия. Она сумела заинтересовать ученицу, рассказывая о храме своей богини, об обрядах и ритуалах, о магии, которая даёт власть даже над царями. О плате, которую Исет взимает за свою помощь, Хенуттауи умолчала.
Впервые за долгое время Мутемуйя позабыла о своих прежних увлечениях. Колесницы и плавание были отложены до лучших времён, перспектива научиться говорить с богами казалась сейчас более заманчивой. Жрица умело и тонко льстила своей подопечной, расхваливая её способности, и царевна вскоре так привязалась к ней, что стала считать её кем-то вроде матери. Вытеснить полустёртый образ Одджит из сердца девочки оказалось не так уж и сложно.
Вскоре выпал случай посмотреть на работу Хенуттауи в действии. Заболела Кэйе, старшая сестра Мутемуйи, и лекари опустили руки. Тогда Рамессе велел позвать жрицу, которая провела необходимый обряд и стала молиться своей богине. Старая кормилица Кэйе предложила свою жизнь взамен на выздоровление питомицы, и богиня приняла предложенную жертву. Когда сердце старухи остановилось, Кэйе резко пошла на поправку. Так Мутемуйя узнала, что за подарки богини нужно платить.
Она училась у Хенуттауи ещё два с половиной года, и к концу обучения царевне стало казаться, что она чувствует присутствие богини. Жрица называла это «дыханием Исет» - знаком, что божество благосклонно к просящему. Однако Мутемуйя боялась что-либо просить, она помнила жертву кормилицы.
Когда второй дочери Рамессе исполнилось двенадцать, её обучение официально закончилось. Теперь она могла делать всё, что хотела. Её стали учить управлять колесницей, и через год она уже приняла участие в своих первых гонках. Хенуттауи потеряла свою власть над ученицей, теперь Мутемуйя хотела только одного – обогнать ветер. Она научилась плавать, а потом, когда младший брат подрос и стал учиться сражаться кхопешем, приказала, чтобы учили и её тоже. Рамессе снова не возражал.
«Пусть учится», - лениво повторил он. Все его надежды были сосредоточены на Кэйе, наследнице.

Наследница подвела своего отца. Пока Рамессе пытался заключить союз с империей Сангоку, связав два государства посредством брака, Кэйе объявила, что уходит в храм Исет. Старшая царевна захотела посвятить свою жизнь служению богине и отказалась от права на престол. Ансаби был очень зол, но сделать ничего не мог: только безумец встанет на пути у ревнивой богини. Наследницей объявили Мутемуйю.
Она отправилась в Сангоку через месяц после того, как ей исполнилось пятнадцать. Царевна из Чёрной Земли была обещанием мира, живым подтверждением того, что Рамессе не бросает слов на ветер. До границы Мутемуйя доехала на своей любимой колеснице, потом пришлось пересесть в крытую повозку, в которой императорскую невесту тайно довезли до столицы.
По дороге её пытались учить, рассказывали об империи и её обычаях. Царевна почти не слушала, считая, что уже слышала достаточно. Она не учитывала того, что сведения, приходящие в Та-Кеме, очень далеки от правды. Ей прислали портрет жениха, выполненный в традициях тайо, и Мутемуйя долго хохотала: на портрете император Тоёхито выглядел нелепым толстяком.
Всё оказалось совсем иначе, чем она думала. Император был совершенно непохож на свой портрет, а его империя – на ту страну, которая уже возникла в её воображении. После вольных нравов Та-Кеме обилие правил казалось невыносимым. Мутемуйя постоянно злилась: её казалось, что над ней все смеются. Возможно, так оно и было, ведь будущая императрица показала себя не лучшим образом. Она была груба со слугами, изводила окружающих придирками и крушила всё, что подвернётся под руку, в очередном припадке ярости. Царевна чувствовала себя никому не нужным посмешищем, вещью, которую продали в другую страну. Ей хотелось умереть, потому что убежать она не могла. На свадьбе она была чуть менее, чем полностью, безразлична к происходящему.
Тоёхито оказал жене большую услугу, когда начал смеяться над ней. Смех был первым вызовом, который направил мысли Мутемуйи в другое русло. Она перестала заниматься самоуничижением и стала доказывать – не то императору, не то себе самой – что она может быть другой. Умнее, лучше. Сильнее.

Мы пролили много крови в сражениях на остриях слов, и еще больше мы пролили чернил –
в том числе и тогда, когда кидались друг в друга чернильницами.

Ксения Медведевич, «Ястреб халифа»

Несмотря на разделяющие супругов различия, брак был удачным. Со временем императрица стала доверять мужу. Его насмешки перестали казаться личным оскорблением, злость начала уходить. Мутемуйя менялась, но это происходило очень, очень медленно.
Когда она захотела изучать историю и обычаи страны, в которой оказалась, ей не мешали – ни Тоёхито, ни учёные мужи, к которым она явилась с соответствующим императорским указом. Новые знания порождали новые вопросы, которые оказалось некому задать, кроме мужа. Пока император сражался за своё право быть императором, а не только называться таковым, Мутемуйя сражалась с собой.
Она много молилась, гораздо больше и осознаннее, чем в Та-Кеме, и в итоге оставила Исет ради Реа. Мутемуйе было нечего просить у богини, ей требовалась сила, которая была только у Отца Царей. В Та-Кеме её учили входить в транс при помощи одурманивающих веществ, но здесь кемти  пришлось обходиться без них. Когда запас подошёл к концу, она уже была подготовлена достаточно, чтобы проводить необходимые ритуалы и без дурмана.
Казалось, она учитывала всё, что только могла учесть: училась, молилась, пыталась найти под ногами почву, пыталась доказать Тоёхито, что и её можно полюбить. Она пропустила только одно, но самое важное – как растёт сын. Мутемуйя не была хорошей матерью. Она научила Садааки говорить на меду нетжер и рассказала ему про своих богов – это было всё, что она для него сделала. Наследник императора рос неумным, капризным и жестоким. Позже он поднимет на мать руку.

К тридцати годам от той Мутемуйи, что приехала в составе кеметийского посольства, мало что осталось. Она уже и сама не понимала, кем стала. Не совсем императрица, не совсем царевна, не совсем жрица, не совсем мать – всего по чуть-чуть, и ничего целиком.
А потом Исет посмеялась над ней. Ей пришлось просить помощи у своей отвергнутой богини. Императрице было чуть за тридцать, когда её обокрали впервые в жизни. Беловолосая гейша, чьё имя она узнает только много лет спустя, унесла с собой золотую диадему – пусть не самую дорогую из тех, что были у Мутемуйи, но всё равно очень ценную. Укради тайоме браслет или ожерелье, кемти была бы и вполовину не так зла. Диадема – не просто украшение, а символ власти, данной богами. И когда этот символ унесли в рукаве (или в чём там ещё можно унести?), Мутемуйя метнулась к алтарю Исет. Вспомнила уроки Хенуттауи: жрица учила, что любой просящий получит желаемое, надо только хорошо представлять, что и зачем просишь. Кемти хотела только одного – наказать, она не думала о плате, которую может попросить богиня.
Время шло, а ничего не происходило. Казалось, Исет просто забыла о ней. Некоторое время женщина ещё беспокоилась, мучилась сомнениями, а потом неприятное воспоминание стёрлось из памяти.
У Мутемуйи ещё было время, много времени, но всё-таки недостаточно. Садааки вырос, и мать вдруг поняла, что никогда не полюбит его. Он воплощал всё худшее, что в ней когда-то было и с чем она боролась долгие годы. Такой человек не должен был стать императором, но судьба распорядилась иначе.
Тоёхито умер неожиданно, от укуса какой-то ядовитой букашки. Вдова отказалась верить, что это случайность. Мир как будто опрокинулся, рухнул в бездонную чёрную яму, и Мутемуйя падала, падала, падала… Вспомнились все ссоры и обиды, все различия, которые были между супругами. Вздор, всё вздор. Она любила мужа.

Кемти снова молилась. Три дня и три ночи возле статуи Реа, до полной потери чувства реальности. Мутемуйя ушла в чертоги к своим богам, оставив полумёртвое тело лежать у золотого идола. Её сердце почти не билось. Что она просила? Удержать душу Тоёхито, не дать ему уйти. Она не хотела, не могла его отпустить.
Женщина видела солнце, смотрела на него открытыми глазами и почему-то не ослепла. А потом внезапно очнулась.
Ей сказали, к ней заходил сын. Презрительно осмотрел неподвижное тело матери и сказал что-то вроде: «Старуха долго не протянет». Мутемуйя пришла в бешенство. Когда Садааки пришёл ещё раз, они поссорились и сын впервые ударил её.
Зато теперь Мутемуйя передумала умирать – вызов был брошен.
Женщина всерьёз думала над тем, чтобы снова воззвать к Исет и расчистить дорогу для внука. Такэхару был гораздо умнее Садааки, терпеливее, вежливее. Иногда Мутемуйе казалось, что её сын именно он, а не это недоразумение, занявшее место Тоёхито. Она научила внука говорить на своём языке и после общалась с ним только на меду нетжер, чтобы их не могли подслушать люди Садааки. Кемти настаивала, чтобы Такэхару называл её мауат. Матерью.

Садааки недолго был императором, хотя Мутемуйя так и не стала просить богов вмешаться и прервать его жизнь. Она не хотела платить жизнью внука за жизнь этого ничтожества, а на меньшее её боги не согласились бы.
Когда хоронили Тоёхито, сэйбо была старухой. Высохшей страшной старухой в мужской одежде тайо. Когда хоронили Садааки, ей снова было сорок, она снова была красива – новый император нашёл для неё целителя хирингу, и силы вернулись. Весело переливалось золото на похудевших запястьях, блестел ускх, оттеняя синеву парадной кеметийской короны. Сейчас Мутемуйе не было причин горевать. Так что когда прибывшие в столицу Ямада поздравили её с кончиной Садааки, она приняла это именно как поздравление.
Со времени коронации Такэхару прошло уже пять лет. Всё это время Мутемуйя оставалась в тени, за спиной внука. Он слушал её советы в отличие от своего отца.

Сэйбо не устаёт повторять, что Такэхару должен сделать то, что не успел завершить его дед.
Ей самой всё ещё снится Та-Кеме, хотя это уже не тот Та-Кеме, который существует в реальности. Жизнь почти прожита, а Великая Река всё несёт свои воды в вечность.

5. Прочее:
- Навыки:
Знание истории и части законов Та-Кеме, знание древней истории и традиций Сангоку.
Знание священных текстов Та-Кеме, религиозных обрядов, принятых у жриц Исет и жрецов Реа.
Некоторые полезные политические навыки.
Говорит на меду нетжер, знает как акху нетжер, так и скоропись. Говорит на сермонэс и этиго – на последнем с неистребимым кеметийским акцентом.
Навыки колесничего, владение кхопешем, верховая езда, плавание.

- Магия: магия проклятий. Умение входить в транс.

- Имущество: ларец с украшениями, кимоно и кеметийская одежда, краски для лица.
Золотая статуя Реа трёхметровой высоты. И кровать.

6. Пробный пост:

7. Post scriptum:
- Связь с вами: действующая почта в профиле. При необходимости дам контакты в ЛС.
- Как вы узнали о форуме? по приглашению.
- Игровые планы: не позволить советникам растерзать внука. Наладить связь с родиной, заключить новый союз. Дожить эту жизнь достойно.
- Планируемая частота посещения: примерно два-три раза в неделю.

Отредактировано Мутемуйя (10-10-2013 21:13)