4. Биография:

Глава первая: «Сказки бескрылой бабочки»
465 – 473 гг.
«В лугах привольных
Заливается песней жаворонок
Без тревог и забот»
                                      Мацуо Басё

В замке беловолосых Ямада собралось много людей в ярких одеждах, и старый чёрный замок стал похож на цветочную клумбу. Разговоры не смолкали, ведь на этот раз предмет обсуждения любезно предоставили хозяева. Свадьба старшего сына Ямада была, мягко говоря, нетипичным событием для жизни военной аристократии. Нет, ничего неправильного в заключении брака не было и быть не могло, церемония в храме уже закончилась, она была составлена и проведена в лучших традициях империи Сангоку, долгая и утомительная. Другое вызывало шепотки и щедро кормило слухи: невеста. Ямада Рёта, первый сын Ямада Рихито, женился на гейше.
Только воронёные стены замка знают, как сыну удалось убедить родителей позволить этот брак. Эти стены знают очень много. К счастью, стены молчат и будут молчать ещё много поколений.
Прошло девять лунных месяцев, и на свет появилась новая жизнь. Нет, не сын и не наследник, а дочь, которую назвали Асами – осенняя красавица. За бумажными ширмами снова поползли слухи: никто не сомневался, что Рёта сделал неправильный выбор. На гейшах, пусть даже таких известных, какой была Уде Котоне, обычно если и женятся, то вдовцы. Такие господа обычно на дюжину лет старше молодого Ямада и куда твёрже стоят на ногах.
Шёпот смолкнет через три года, когда Рёта станет во главе своего дома и заставит себя уважать. О слухах забудут ещё через пару лет.
***Светило солнце. Его лучи разливались в небесной лазури и затапливали весь мир. Солнечный свет был полновластным хозяином этого утра.
Первым, что увидел новорождённый, было солнце. Мягкое сияние золотого диска. Спокойный взгляд медовых глаз Аматэрасу.
Через секунду лёгкие развернулись в первом вдохе, и госпожа Котоне устало улыбнулась. Прошло два года после рождения первой дочери, и вот теперь мир здоровается с её сыном, с наследником её мужа. У мальчика были абсолютно белые волосы и тёмно-синие глаза. У него ещё не было ни имени, ни судьбы, только солнце. Его солнце.
***Старая женщина, качая колыбель младенца, рассказывала старую легенду. Говорят, давным-давно, когда люди жили на других землях, было на свете огромное чудовище, дракон. Никто не помнит уже, на что он был похож, слишком много раз растаял с той поры снег и расцвели цветы. Осталось только имя: чудовище звали Ямата-но ороти, и у него было восемь голов. Дракон нападал на беззащитные деревни и уносил в своё логово прекрасных девушек, ни одна из которых не вернулась. Дракон был жесток, потому что был несчастен. Говорят, когда-то их было двое, два дракона под древним солнцем – Ямата-но ороти и его возлюбленная, потерянная возлюбленная. Говорят, дракону слишком не хватало её красоты… 
«На любого дракона найдётся герой», – говорила Чио-сан, мерно качая колыбель. И жестокости Ямата-но ороти был положен конец. Хитрый и храбрый воин принёс в дар чудовищу восемь бочек сакэ. Дракон пил каждой своей головой, и вскоре рисовая водка опьянила его настолько, что Ямата-но ороти уснул. Именно тогда отважный самурай нанёс чудовищу удар в самое сердце. Из раны хлынула горячая кровь и потекла на траву, но случилось чудо. От крови древнего дракона родились его наследники – ярко-красные стрекозы. Говорят, именно они указывали путь в долгих скитаниях тайо.
Легенда говорит, что в этих маленьких насекомых, которых природа не научила отступать, ещё живёт древний дух Ямата-но ороти.
Именно она, Ямада Чио, мать нынешнего даймё и жена предыдущего, выбрала имя для своего внука: Рю, дух дракона. Ямада Рю. Конечно, двухмесячный младенец походил на грозного дракона так же сильно, как старая женщина на бабочку, но госпоже Котоне имя понравилось. Она посчитала, что её сын достоин быть названным именно так. Чио-сан не смогла выбрать жену для своего сына, но выбрала имя для сына этой жены.
Рю услышал много старых легенд от седой госпожи Чио, которая приходила к нему каждый вечер перед сном, пока её тело не рассыпалось белыми перьями. Тихий голос и яркие глаза – такой осталась в памяти его бабушка. Глаза Ямада Чио были ярко-голубыми, время не сумело выцветить их. Она прожила всего пять лет после рождения внука.
***Бабушка и отец были единственными людьми, которых мальчик слушался беспрекословно. Как только он научился ползать, все его воспитатели научились очень быстро бегать, а прачкам прибавилось работы. Когда Рю научился ходить, из его комнаты вынесли всё, что могло разбиться или порваться. Кимоно наследника Ямада всегда было чем-то выпачкано, даже если его переодели в чистое несколько минут назад, волосы были всегда растрёпанными, а все предметы в пределах досягаемости были сброшены на пол.
Мальчику нравилось смотреть, как дорогая фарфоровая ваза летит с низкого столика на землю и разбивается на десятки осколков. Если ребёнка не успевали оттащить, то он лез рассматривать эти осколки и царапал в кровь руки и, случалось, лицо. Свитки с выдающимися образцами каллиграфии катались по полу, а в бумажных дверях-ширмах то и дело находились новые дырки. Попытки причесать мальчика кончались только тем, что он опять куда-то убегал, и слуги в который раз сбивались с ног. Никто и не думал, что в замке Дзюнитаки столько закоулков, тёмных коридоров, забытых поворотов и комнат.
«Первые пять лет с ребёнком нужно обращаться, как с маленьким императором», – гласит всем известное утверждение. Рю не услышал в свой адрес ни одного неодобрительного слова и не увидел ни одного укоряющего взгляда, только вечно спокойная Хитоми-сан смазывала чем-то свежие ссадины и царапины.
***Всё изменилось очень резко, когда мальчику исполнилось пять лет, как будто с отчётливым глухим стуком закрыли дверь в привычный мир. Кроме рассказов Чио-сан, он ничего не помнит из первых пяти лет своей жизни. В принципе, ему нечего было запоминать, зато слуги любят вспомнить со смехом, как кругами бегали по замковому саду. В память врезалось другое – первое слово «нет», холодное и хлёсткое. С этого слова начинаются осознанные воспоминания. С этого слова начинается жизнь Ямада Рю.
Он помнит, как отец с серьёзным выражением лица отвёл его за руку в практически пустую комнату. Кроме низкого столика и трёх плоских подушек, в помещении не было ничего. Он помнит, как мать сама в первый раз надела на него хакама, а отец повесил на пояс деревянный меч. Рю отчётливо помнит свою первую партию в го – из девяти ходов. Первый обряд посвящения состоялся. «Теперь ты воин. Ты не имеешь права показаться кому-либо без своего меча. Помни об этом», – этими словами закончилось детство наследника дома Ямада.
Изменилась не только одежда мальчика, что-то резко изменилось у него внутри. На следующий день он проснулся за пять минут до рассвета и очень долго смотрел на поднимающееся солнце. Оно было точно таким же, как и всегда. Птицы встречали небесного императора торжественным гимном, а мальчик сидел в саду под сливой и слушал.
Слуги, пришедшие его разбудить, по привычке стали искать наследника, думая, что он опять нашёл какую-нибудь особенно грязную лужу. Воспитатель только коротко вздохнул, когда увидел, чем занимается его подопечный. Рю не стали тревожить. Ёсида-сэнсэй отправился прямиком к даймё и сообщил ему, что уже пришло время приглашать учителей для его сына. Ямада-сан только коротко кивнул и жестом отпустил слугу. А Рю сидел на том же месте и смотрел на солнце, пока не заболели глаза.

Глава вторая: «Уроки старого ворона»
473 – 483 гг.
«На солнцепёке
Прикоснулся к камню рукой –
Как он прохладен!»
                                                    Масаока  Сики

С того дня Рю стал просыпаться за десять минут до рассвета, чтобы не пропустить больше ни одного. Если не увидеть своими глазами, как встаёт солнце, если не поприветствовать богиню Аматэрасу, то и день пройдёт впустую. Каждый день Ямада Рю начинается с восходом его солнца.
Мальчик искренне считал, что мир придуман только для него, пока ему не исполнилось пять. Теперь он понял, что это он придуман для мира.
***Новая жизнь стала намного интереснее, но свободного времени практически не осталось: весь день был расписан, ни одна минута не должна была пропадать даром. Предстояла большая работа: слепить из сырой глины белого журавля и научить его летать.
В замке Дзюнитаки появился новый человек в тёмно-сером кимоно. Фигурой он был похож на тонкую и длинную кисть для письма – идеальный внешний вид для строгого учителя. Хатано-сэнсэй мог бы показаться смешным: длинный нос, широкие брови, чёрная бородка и вечно шевелящиеся холодные пальцы. Учитель не был смешным, потому что у него были мудрые глаза и деревянная указка. Эти чёрные глаза замечали абсолютно всё, а указка больно ударяла по пальцам.
Именно этот человек должен был научить пятилетнего мальчика читать и писать – казалось бы, не такая сложная задача, если не знать, как выглядят тексты империи Сангоку. Мальчику предстояло выучить около десяти тысяч иероглифов.
В комнате для занятий всегда было светло и прохладно. У окна стоял большой письменный стол, по обе стороны которого садились Хатано-сэнсэй и Рю, лицом друг к другу. На стене висели свитки, на столе были разложены листы рисовой бумаги, заполненные столбиками одинаковых иероглифов. Знаки слоговых азбук мальчик учил самостоятельно по таблицам, составленным специально для него, а за остальными упражнениями наблюдали внимательные вороньи глаза учителя. Густые чёрные чернила, металлический брусок, прижимающий бумагу к белой ткани, лёгкие движения кисти. Ломящая боль в пальцах и уставшие глаза.
Через неделю в чёрном замке двенадцати водопадов появился ещё один человек в простой серой одежде. У него были точные движения, тёмно-серые глаза и шрам на подбородке. Человека звали Тачибана-сэнсэй, ещё один учитель. В доме Ямада придерживаются правила: детей должны учить чужие. В замке жило много достойных людей, которые почли бы за честь научить господского сына писать иероглифы или держать оружие, но для них мальчик был бы не учеником, а господским сыном. Образование не терпит субъективизма или поблажек.
День разделился на две половины: Хатано-сэнсэй и Тачибана-сэнсэй. Один учил держать кисть, другой – деревянный меч. Из крайнего хулиганства мальчик резко перешагнул в крайнюю серьёзность, за два года ни разу не ослушался и даже ни разу не засмеялся, на остальных детей и даже сестёр он не обращал никакого внимания. Эйка родилась ещё тогда, когда ему было три, а теперь Рю было не до неё. Родители начали беспокоиться. Выход, как всегда, нашла госпожа Котоне.
***Это случилось в конце октября 475 года, когда мальчику уже было семь. Отец объезжал провинцию перед холодами, и дома его не было вот уже четыре дня. Ночью пошёл дождь, холодный и мелкий, какими всегда бывают осенние дожди. Рю снился сон. Он был большой чёрной птицей, которая летела над выжженными полями. К ночным перьям мощных крыльев прилипла засохшая старая кровь. Она высохла так давно, что из живой и алой стала мёртвой и бурой. Над крыльями птицы было беззвёздное небо цвета непроглядного отчаяния. Под крыльями птицы была зола, отгоревшая и холодная.
Мальчик проснулся и резко сел в постели. У него всё ещё были большие черные крылья, перья были всё ещё тяжёлыми от сухой крови. Темнота комнаты вкрадчиво обняла его за плечи и мягко навалилась всем своим весом, принуждая лечь и лететь дальше. Темнота, когда захочет, может быть тяжелее самой высокой горы.
Рю не стал подчиняться ночной сестре, а поднялся, отодвинул дверь-ширму и тихо пошёл по тёмному коридору. Темнота пошла за ним, след в след. Ту ночь мальчик провёл в комнате матери. Он очень долго сидел рядом, прижимаясь лбом к её лбу, а наутро вежливо поклонился учителю Хатано и стал выписывать иероглиф «много лошадей» – «хё» из тридцати черт.
В воскресенье занятие закончилось намного раньше, чем обычно. В воскресенье Рю первый раз в своей жизни вышел из ворот родового замка. Вместе с ним вышли двое молчаливых стражей и слуга. У замковых стен давно жил город, большой и шумный. По узким улочкам куда-то шли разные люди, рикши тащили свои повозки, пахло сырой поздней осенью. Такие прогулки стали повторяться регулярно, и мальчик познакомился со многими людьми – взрослыми и детьми, побогаче и победнее, узнал, как они живут и что едят. Тёмно-синий хаори и белый цуру-мон, синие глаза и белые волосы Рю, а также сопровождавшие его воины в лёгких доспехах – всё это заставляло мальчика быть очень серьёзным, чтобы ни в коем случае не опозорить имя своего отца. Городские жители помогли ему понять, что смех и отдых – вовсе не слабость и никак не позор. «Если не умеешь отдохнуть, не сможешь и поработать», – сказал человек в тёмно-зелёном хаори.
Рю немного расслабился. Заново познакомился с сёстрами, подружился с остальными детьми и начал проводить свободное время куда веселее. Рю, Асами и Эйка стали боевыми товарищами и осуществили не один план, перед которым померкли бы самые сложные битвы.
***Зимой в родовом замке Ямада появилось ещё больше новых людей. Хирамацу-сэнсэй, невысокий седой человек с очень спокойным взглядом, открыл мальчику тайны сначала практики шин-шин-тойцу-до, а потом и «магии великой войны». К физическим упражнениям на силу, скорость и выносливость Тачибана-сэнсэй добавил плаванье и езду верхом, к тренировкам с деревянным мечом прибавилась стрельба из лука. И если с асанами и медитацией проблем почти не возникало, то с лошади Рю упал ровно семьсот сорок три раза. И столько же раз поднялся.
Уроки чтения и письма Хатано-сэнсэя превратились в занятия поэзии и каллиграфии. Кодзима-сэнсэй, круглый человек с круглым лицом и узкими чёрными глазами, внимательный к подробностям и частностям, рассказывал мальчику об истории и устройстве империи, говорил о законах и судах, налогах и урожаях риса. Синода-сэнсэй подарил ученику доску и фигуры сёги, разложил на столе большие свитки с картами и расставил на нарисованных полях и реках красные флажки. Этот человек с тихим журчащим голосом и рыбьими глазами воскрешал давно ушедшие в землю потоками крови битвы, на заросших полынью полях снова маршировали войска, а учитель и его ученик предугадывали решения генералов и предлагали свои варианты, часами сидели за партиями сёги, строили сложные логические цепочки и находили выход из запутанных лабиринтов. В тот день, когда Рю первый раз встал победителем из-за доски, Кодзима-сэнсэй подарил ему бамбуковую флейту. Музыке сына научила мать. Спокойная Хитоми-сан рассказала ему о смертельно опасных точках человеческого тела, показала яд и лекарство, растения-убийц и растения-лекарей.
За окном падал снег и выл ветер, вечера были длинными и холодными. Рю с сёстрами сидели за котацу и по очереди рассказывали страшные истории. Потом снег растаял и расцвела слива. Потекли ручьи, запели птицы. Весна принесла с собой не только запах талой земли и дождь, она принесла событие, которое будет оценено сполна много позже.
***Это случилось в середине апреля 476 года во время одной из городских прогулок. Эта встреча была слишком странной: никто ничего не успел понять. Ни каким образом дети богатых и уважаемых Окада оказались так далеко от дома, ни кто из мальчишек начал драку, ни почему деревянный меч брата оказался у его сестры. Действия беловолосой девочки, впрочем, – единственная более или менее понятная деталь: Сора решила помочь брату и от души огрела Рю по голове боккэном. Стражи просто не успели помешать ей. Они вмешались на пять вдохов позже, чем нужно было, когда наследник Ямада пошатнулся и упал затылком в пыль, а наследник Окада попытался схватить сестру за руку и убежать. Убежать не дали, но проводили до дома.
На следующий день Ямада Рёта нанёс визит своему вассалу Окада Йошихиро. Только стены дома и чайные чашки знают, о чём разговаривали главы семейств несколько часов к ряду, но даймё вернулся спокойным и даже довольным. Его сын пролежал три дня с сильной головной болью, которую едва удалось облегчить стараниями спокойной Хитоми-сан. После того, как звёзды покинули потолок комнаты замка Дзюнитаки, Рю вдруг почувствовал, что в воздухе слишком много запахов и звуков. И сильный запах, и очень громкий звук, и даже яркий свет теперь заставляли сжимать виски: казалось, что голова вот-вот расколется пополам.
На пару лет мальчика увезли подальше от города, в горный замок Ширасаги, в самом деле походивший на белую цаплю. С ним отправились все учителя и сёстры, а также сотня слуг и полсотни воинов. Тишина и свежий воздух действовали благотворно, солнце и звёзды были ближе, а птицы пели громче.
Следующей зимой в Ширасаги гостил высокий человек с белыми волосами и яркими, как у давно умершей госпожи Чио, глазами. Он был из тех, что дремлют в горах, из далёких сыновей айну, бродячий ямабуси. Он рассказал Рю ещё три сотни старых легенд, научил использовать стальной веер как оружие и определять погоду по форме облаков. Он же показал мальчику несколько нетипичных ударов из махо-тайсэн и помог впустить в себя мир. Имя этого мудрого и сильного человека было Ямасита Фудо. Он ушёл, когда растаял снег на горном перевале.
***Рю вернулся в замок с чёрными стенами ранней осенью 478 года. Наследник Ямада взрослел скачками, резкими и быстрыми. Ему исполнилось десять, а на вид можно было бы дать все пятнадцать: по сравнению с другими детьми беловолосый сын Рёты был на голову выше ростом, шире в плечах, с уверенной походкой и поставленной речью. Учителя не теряли времени даром, а чистый горный воздух и холодные горные реки – самые лучшие условия для развития молодого организма.
Дома мальчика ждал сюрприз. У небогатых самураев есть такой «обычай»: они нанимают учителей в складчину. Сыновья нескольких семей учатся вместе, получается небольшой класс. Говорят, качество образования всё-таки страдает, но не слишком сильно. Это, скорее, даже не обычай, а практичный выход из положения. У семей Ямада и Окада было достаточно риса и денег, чтобы пригласить наставников для своих сыновей.
В классной комнате теперь стояло два стола, и за одним из них сидел тот самый мальчик, с которым Рю подрался в городе три года назад. Драка повторилась через полчаса. Синода-сэнсэй схватил обоих учеников за воротники и сильно стукнул лбами, после чего у Рафу выросла шишка, а у Рю опять началась мигрень. Три года в горах она не напоминала о своём существовании. Но уже вечером того же дня Рю, Асами, Эйка, Сора и Рафу гоняли кур на скотном дворе. Они хотели напомнить птицам, что те умеют летать.
***На протяжении следующих пяти лет не случилось ничего судьбоносного. Рю вывихнул руку, упав с лошади. Хитоми-сан с удивительно спокойным видом вправила сустав. Ямада Рю и Окада Рафу стали лучшими друзьями и строили планы на будущее: они вырастут совсем скоро и завоюют весь мир. Раз в неделю прогуливались в городе. В тот же день к госпоже Ямада приезжала госпожа Окада, привозя с собой дочь.
В 480 году Сора начала видеть что-то странное, её усадили в крытую повозку и увезли на гору Собо. С того дня госпожа Окада наносила визиты в гордом одиночестве.
В 481 году Асами исполнилось пятнадцать, и отец стал брать её с собой в поездки к вассалам. Женить сына на дочери даймё – это великая честь для любой семьи, тем более, что девушке полагалось большое приданое.
В 482 году уехал Рафу. Он прожил в замке Дзюнитаки целых четыре года, только раз в месяц уезжая домой на пару дней. Теперь ему исполнялось пятнадцать. Он должен был помогать отцу.
В замке с чёрными стенами стало тише. Госпожа Окада всё также приезжала проведать Котоне-сан и иногда привозила Рю письма. Однажды в деревянном тубусе для перевозки писем нашлась маленькая лягушка с вытаращенными от тряски и удивления глазами. Лягушку назвали Рафу и отпустили в пруд. Раньше в замке двенадцати водопадов лягушек не было, а теперь появился целый полк. Их всех зовут Рафу вне зависимости от половой принадлежности.

Глава третья: «Загадки с запахом жасмина»
483 – 488 гг.
«Роса на цветах шафрана!
Прольётся на землю она,
И станет простой водою»
                                                      Фукуда Тиё

Известно, что тайо отмечают годовщину своего рождения в один день, но особенным был именно этот, летний. Ещё мальчик стоял под старой сливой и неотрывно, пока не заболели глаза, смотрел на солнце, прямо в глаза Аматэрасу. Через час этот же мальчик первый раз открыл дверь особенной комнаты. Перед этой дверью он стоял не один раз. Стоял долго, рассматривая деревянную раму бумажной ширмы, и уходил.
В комнате было очень тихо, как будто время остановилось. В луче танцевали пылинки. Около стен стояли доспехи, скалясь масками. Возле каждого пустого воина – деревянное ложе для отслужившего меча умершего самурая. Мальчик медленно обошёл комнату по периметру, склоняя голову перед каждым шлемом. Маски смотрели на него пустыми глазницами.
Мальчик поклонился отцу, приветствуя. Поклонился, передавая деревянный меч. Поклонился, принимая стальной.
Ямада Рёта уважительно кивнул юноше, выдвинувшему на ладонь клинок из ножен.
На следующий день замок с чёрными стенами покинуло много людей. Хатано-сэнсэй поклонился бывшему ученику на прощание и подарил тонкую чёрную кисть без украшений. Рю поклонился в ответ. Хирамацу-сэнсэй поклонился бывшему ученику на прощание и подарил ему чашу с водой. Рю поклонился в ответ. Тачибана-сэнсэй поклонился бывшему ученику на прощание и подарил ему танто, меч чести. Рю поклонился в ответ. Кодзима-сэнсэй поклонился бывшему ученику на прощание и подарил ему бонсай в горшке. Рю поклонился в ответ. Синода-сэнсэй поклонился бывшему ученику на прощание и подарил ему монету с двумя гербами. Рю поклонился в ответ.
***Целый день юноша был предоставлен исключительно самому себе. Весь этот день он просидел в саду под старой сливой, смотря куда-то очень далеко. Он не притронулся ни к воде, ни к пище и не сомкнул глаз. Целый день Рю строил стену. Кирпич укладывался на кирпич, кирпич на кирпич, кирпич на кирпич. Кирпичи были белыми, из мрамора. Кирпичи были тёплыми. И очень прочными. Один на другой, один на другой.
И на следующий день что-то неуловимо изменилось. Юноша был также вежлив, беседовал с сёстрами и отправился на традиционную прогулку в город. Изменился взгляд тёмно-синих глаз. Он стал спокойным, как вечернее небо. Изменилась улыбка, из неё исчезли задорные колокольчики. Отец и мать только переглянулись.
***На следующий день у ворот Дзюнитаки появился всадник, которого ждали. Его звали Сасаки Момору, и это был поэт и философ. Раньше он жил в столице, теперь ответил на приглашение Ямада. Сасаки-сан. Не сэнсэй.
Этот человек стал для Рю кем-то вроде старшего товарища и друга. Он не учил, не усаживался напротив и не читал лекции, не задавал задач и не требовал выполнения заданий. Он беседовал с юношей, как с равным. Они читали и обсуждали произведения искусства, совершали длительные, многодневные конные прогулки. Говорили о давно прошедших и ещё не наступивших событиях. Скрещивали с металлическим звоном мечи на утоптанной площадке. Охотились. Посещали храмы. Побывали в священной роще гинкго и осмотрели столицу.
Иногда Рю седлал коня и отправлялся в дом Окада, где ему были всегда рады. Теперь он мог выезжать из замковых ворот туда, куда хотел. Иногда выполнял мелкие поручения отца, проводил время с Сасаки-сан и сёстрами. Постепенно юноше становилось скучно.
***Осенью 483 года, когда алые листья клёнов начали опадать, в его комнату привели девушку в ярком кимоно. Естественно, старший друг ещё неделю назад рассказывал, что ждёт юного Ямада. Юноша смерил красавицу взглядом и пожал плечами. Всё, что он вынес из нового урока самой лучшей торговки весной, – это сведения в стиле «как это делается» и приступ мигрени. Он запомнил неестественно фарфоровую маску: чёрные глаза, чёрные брови, красные губы на ярко-белой коже. Ещё он запомнил мягкие руки и слишком сильный запах. Наутро он проснулся с мигренью. Безымянной девушки нигде не было, а её краски со своего он оттирал добрых полтора часа.
Это ощущение было новым, но не вызывало абсолютно никаких эмоций. Ничего таинственного и прекрасного в том, что произошло ночью между ним и юдзё, Рю не нашёл. Ни счастья, ни восторга, ни отвращения – абсолютно ничего. «Неужели это нормально?» – подумал юноша и решил попробовать ещё раз. Всё равно дел у него не было.
***Долгую зиму занимало чтение, каллиграфия, медитации, физические тренировки, беседы с Сасаки-сан, прогулки с сёстрами, нечастые встречи с Рафу и девушки. Прогулки в город остались, но их цель изменилась. Ни одна не задерживалась рядом с беловолосым высоким Ямада долго. Они сменяли друг друга – яркие кимоно и высокие причёски, гребни и броши, голоса и губы, глаза и руки, вздохи и ночи. Единственное было неизменным – модный запах жасминовой воды. Первую звали Нагата Юсаги, имена последующих он не запомнил. Это была игра: найди красавицу, не благоухающую жасмином.
Госпожа Котоне следила за увлечениями сына и прикрывала губы вышитым шёлковым веером. Она давно всё спланировала, но до двадцатилетия Рю было ещё долгих четыре года. Пусть гуляет, пока время есть. Из этих «гуляний» он вынес стойкую аллергию на запах жасмина и неплохой опыт. А ещё научился пить сакэ.
Ни отец, ни мать не вмешивались в жизнь наследника. Они были заняты: Рёта – делами провинции, Котоне – поиском достойной партии для восемнадцатилетней Асами. И старшая сестра, и родители стали для юноши чужими людьми. С Эйкой ещё удавалось дружить, но поговорить уже было не о чем.
***К семнадцати годам такая жизнь молодому Ямада осточертела. Именно тогда он серьёзно увлёкся сёги и стал больше времени уделять махо-тайсэн. Разум был полон знаниями, которые не удавалось применить на практике. Мысль требовала выхода, работы. Рю снова изменился. Он стал куда сдержаннее и рассудительнее, молчаливее и внимательнее. Ему больше не снились кошмары, зато мигрень решила доказать, что женская верность существует.
В 486 году Асами вышла замуж и уехала из родительского дома, забрав с собой что-то и из души младшего брата. В этом же году Рю заново познакомился с Тадао: после того, как учёба поглотила большую часть дня наследника, а детские игры в саду прекратились, двоюродные братья практически не видели друг друга. Семейные церемонии и крупные праздники – исключение. Дружбы не получилось, получилось соперничество. Достаточно мирное, чтобы не привлекать внимание отцов. Достаточно ощутимое, чтобы молодые люди не упускали случая поддеть или подколоть.
Юноша задумался о семье. В то лето он много думал, сидя под сливой. Беседовал с Сасаки-сан на весьма абстрактные темы. И отчаянно скучал. Годы шли, но ничего не менялось. Хотелось действия и ответственности, хотелось что-то решать и над чем-то думать, а не праздно убивать день за днём, месяц за месяцем. Всем молодым людям хочется проявить себя и доказать свою значимость. Уязвляло самооценку то, что лучший друг Рафу уже входил в отцовские дела и частенько бывал слишком занят для сёги. Самооценка начала пошатываться, в голове поселились неприятные мысли, и наследник стал всё чаще избегать чьего-то общества. Он очень долго читал «Джинсэй» и всё яснее понимал, что остаётся не у дел. Депрессия хищно точила когти.
***Колесо резко крутанулось, поворачивая. Со влажном шлепком вылился на мостовую ушат ледяной воды. Теперешняя жизнь Ямада Рю началась ранней весной 487 года. Ровно в тот день, когда император Тоёхито скоропостижно скончался.
Новость быстро облетела все уголки большой страны, и, казалось, вечно грузыщиеся даймё на время забыли о распрях и усобицах, собравшись на внеочередной кокуро. Раньше глава второго дома возвращался с совета задумчивым, но весьма удовлетворённым услышанным и увиденным. Примирение десяти самых влиятельных людей империи Сангоку было красивой иллюзией, которая скрывала ровно противоположное. Сильный император мёртв, и теперь…
Очень хорошо известно, что наследник монарха был похож на отца так же «сильно», как и покойный император на своего родителя. От него ждали возвращения на круги своя: император роскошествует во дворце и не вмешивается в дела государства. Та редакция Джинсэй, которую внимательно изучал Рю, была направлена на усиление централизованной власти. По сути, сборник законов объявлял начало реформ, и это не нравилось крупным феодалам.
Император скончался в конце мая. Отец, вернувшись из столицы, впервые серьёзно заговорил с сыном. Наверное, Рёта чувствовал потребность выговориться, а наследник оказался благодарным слушателем. Причём, солидарным с мнением родителя. Свет в кабинете главы семьи горел до раннего утра, и из-за двери слышались тихие голоса. Это был долгий разговор, позволивший отцу и сыну заново познакомиться. Император Тоёхито умер не вовремя для страны. Смерть никогда не бывает вовремя. Но именно смерть позволила молодому беловолосому человеку начать жить.
***Подготовку к церемонии коронации начали незамедлительно, и в столицу Ямада Рёта отправился вместе с сыном. Почивший монарх планировал военный союз с хаято, и в жёны взял тамошнюю царевну – это было известно и не особенно волновало. Когда Рю увидел, что из себя представляет ребёнок от этого союза, первой реакцией было недоумение. И желание отвернуться.
Очень высокий и смуглый, с крупными и резкими чертами лица, располневший и скучающий император Садааки был не тем человеком, за которого Ямада Рю мог умереть. В горле встал горький комок: мысль о необходимости служения такому монарху наводила на желание совершить сэппуку. И появлялся вопрос: неужели это сын того человека? Сын императора Тоёхито? Он? Да никогда. По плоти – возможно, но не по духу. Молодому самураю очень захотелось взглянуть на императрицу из дальних земель: какой нужно быть, чтобы породить такое создание?
И отец, и сын вернулись в дурном настроении. Возможно, на Рёту произвело впечатление увиденное: вот, во что может превратиться сын достойного человека, если будет вести праздную жизнь и потакать всем своим желаниям. Возможно, у даймё возник некий план, для воплощения которого только его усилий будет мало. Рю не знал о мыслях отца и узнать не пытался: ему хватило результата. Видимого результата.
Во-первых, у него появился свой кабинет. Во-вторых, отец начал посвящать наследника в дела провинции и свои планы. Он начал советоваться с сыном, поручать ему принимать решения, разбираться с просьбами крестьян и следить за обстановкой на землях Ямада. У девятнадцатилетнего Рю появилось много дел, и отполированные когти госпожи меланхолии разочарованно разжались.
Даймё мог быть доволен: увлечение сёги и багаж знаний выработали стратегическое мышление, дальновидность и здравый расчёт. Сын говорил правильные вещи, был аккуратен и внимателен, замечая то, что отец упускал. Постепенно слово младшего Ямада приобретало вес. Постепенно с ним начали считаться.
Той осенью в замке с чёрными стенами заговорили о сепарации. Оба господина Ямада подолгу обсуждали эту идею, взвешивая все «за» и «против». Чтобы принять решение, нужно было точно узнать, в каком состоянии находятся подвластные роду земли, какие настроения владеют умами вассалов, насколько велики ставки и сколько козырей в синих рукавах. В результате этих разговоров началась общая ревизия, череда визитов и подсчётов. А по империи поползли слухи.
***Зимой 487 года, в начале декабря, из ворот замка двенадцати водопадов выехал отряд из шестнадцати человек – пятнадцать конных воинов, две крытые повозки и Ямада Рю. Отряд направлялся к горе Собо, и ему предстояло совершить недельный переход. Семья Окада была богата, но не настолько, чтобы одномоментно выложить значительную сумму, которую запросил настоятель Сагара за их дочь. Помочь вассалам – это была идея Рю, которую отец одобрил. Целитель-хирингу, если задуматься, окажется куда ценнее, чем сколько-то золотых пластин. Особенно, если идеи о сепарации начнут воплощаться в жизнь.
Выезжая из дому, Рю предвкушал недолгую и лёгкую поездку: неделя туда, неделя обратно, пара дней там. Наследник вернулся домой чуть более, чем через месяц: незнакомая местность, горные холода, снега и метели. А ещё создания, которые прячутся в снегах.
Говорят, маги притягивают нечисть. Обычно так говорят, когда рассказывают страшные истории, и никто не боится. Шестнадцать самураев и двадцать лошадей теперь знают, что страшные истории умеют становиться правдой.
Гора Собо находится недалеко от границы провинции, и путь до неё преодолели за пять дней. Дома у Окада люди, сопровождавшие хозяйскую дочь туда, рисовали подъём нетрудным и недолгим, рассказывали о проложенной дороге. Одна поправка: тогда не была зима. Монастырь построен довольно высоко, а зимы в горах суровы. Говорят ещё, что это очень старая цитадель, и прежними её хозяевами были беловолосые айну. Здание обжито едва ли на треть, и что делается в дальних его коридорах, никто не знает.
Ветер поднялся уже на первый день подъёма, к полудню. Сильный и порывистый, он пригнал тяжёлые снежные тучи, и небо заволокло. К вечеру пошёл снег. Ночью началась буря. Тот путь, который хотели пройти за два дня, едва прошли за десять. Отряд сбился с дороги и три дня ходил по кругу, пока воины не обнаружили, что стоят на краю пропасти. Повернули назад, и один из самураев заметил между деревьев уродливую старуху в ярко-красном кимоно – ямауба, горная ведьма, осталась без добычи. Ту самую удобную дорогу так занесло за эти три дня, что пришлось искать обходной путь, идти через лес и слушать странные звуки, голоса и шаги за спиной.
Не сказать, чтобы у Рю было слабое здоровье, – все зимы он проходил без головного убора и ни разу не болел, но на второй день пути голова стала подозрительно тяжёлой. На третий день начался жар. О том, чтобы надеть шлем, не было и речи – ветер, рвавший длинные волосы, и так заставлял то и дело потирать виски. Когда ворота монастыря наконец закрылись за путешественниками, молодой Ямада держался в седле ровно только из гордости, а его воины так устали, что едва двигались. На неделю в горном монастыре стало на шестнадцать человек больше.
Обмороженные руки и ноги отогрели, отоспались, воспаление лёгких Рю не успело стать опасным – вылечили. Четыре дня он пролежал в бреду с сильным жаром и ничего не помнил, но потом как рукой сняло. С настоятелем, Сагара Шинджеру, наследник второго дома познакомился на четвёртый день, когда осознанно открыл глаза. Старик сидел около постели и в упор «смотрел» на пациента слепыми глазами. Пациент долго не мог осознать, что это знаменитый и сильный маг, а не горная ведьма. Впрочем, старый маг не остался недоволен: из рук в руки перешла внушительная сумма, и, когда метель стихла, с гор спускались уже семнадцать.
Обратная дорога оказалась ещё тяжелее: история повторилась. Небо спрятали тучи, ветер поднялся и пошёл снег. Пришлось бросить повозки и усадить даму верхом: колёса безнадёжно буксовали в сугробах. Отряд против своей воли углубился в лес, набрёл там на старое поле битвы и рощу дзюбокко, деревьев-монстров. Они выросли на крови и отвыкли от другой пищи. Такое дерево хватает людей сухими ветвями и выпивает досуха. Пришлось обрубать длинные костлявые пальцы и уходить так быстро, как только возможно.
Отряд так спешил, что снова сбился с пути. Ночами люди видели фигуру в красном, мелькающую среди деревьев: всем известно, что горная ведьма уводит путников подальше от дорог, сбрасывает в пропасть, а потом съедает.
На пятый день блужданий в метели отряд выследила голодная волчья стая. Зверям достались три лошади, одна человеческая жизнь, много стали и много крови. Волчья лапа сорвала наплечник беловолосого Ямада и оставила четыре глубокие кровавые полосы на плече. А между деревьев снова мелькала фигура в красном кимоно.
Ещё через четыре дня отряд спустился с горы, и метель прекратилась. Оставшийся путь до дома для Рю прошёл без приключений: если они и были, то молодой Ямада их не помнит. Снова начался жар и сильная головная боль, перевязанные царапины саднили. В седле беловолосого самурая держала только сила воли. Естественно, от любой помощи он твёрдо отказался.
Стало очень понятно, почему большинство хирингу остаётся в горном монастыре: даже если выкупишь, то не факт, что вывезешь. Госпожа Окада отправилась в родительский дом, а чересчур инициативный наследник журавлей попал на попечение к спокойной Хитоми-сан. В горячке и бреду прошла неделя и ещё месяц до полного выздоровления. Зажившая рана от волчьих когтей напоминает о себе иногда зимними вечерами.

Глава четвёртая: «Ответы белых крыльев»
488 – 499 гг.
«У меня нет родителей. Моими родителями стали Небо и Земля.
У меня нет очага. Единое Средоточие станет моим очагом.
У меня нет божественного могущества. Честность станет моим могуществом.
У меня нет средств к существованию. Покорность природе станет моим средством к существованию.
У меня нет волшебной силы. Внутренняя энергия – моя магия.
У меня нет ни жизни, ни смерти. Вечность для меня жизнь и смерть.
У меня нет тела. Смелость станет моим телом.
У меня нет глаз. Вспышка молнии – мои глаза.
У меня нет ушей. Пять чувств – мои уши.
У меня нет членов. Мгновенное движение – мои члены.
У меня нет закона. Самосохранение станет моим законом.
У меня нет стратегии. Свобода убивать и свобода даровать жизнь – вот моя стратегия.
У меня нет замыслов. Случай – вот мой замысел.
У меня нет чудесных свойств. Праведное учение придаст мне чудесные свойства.
У меня нет принципов. Приспособляемость ко всему – вот мой принцип.
У меня нет тактики. Пустота и наполненность – вот моя тактика.
У меня нет талантов. Быстрота духа разума – вот мой талант.
У меня нет оружия. Доброжелательность и правота – моё оружие.
У меня нет крепостей. Невозмутимый дух – моя крепость.
У меня нет меча. Растворение в Пустоте – вот мой меч».
            Из самурайского трактата «Макимоно»

Эти слова звучали в тихой комнате, где пахло временем. За окном лежал снег, а в луче скупого зимнего солнца танцевали пылинки. У стен стояли пустые доспехи, и слепые маски предков смотрели равнодушно. В центре комнаты стоял высокий беловолосый воин в традиционных тёмно-синих доспехах. Ямада Рю официально исполнялось двадцать.
Путь пустоты на самом деле очень прост. Внешне молодой самурай был абсолютно спокоен. Внутри у него разливалась безмятежность. Древние, как само небо, слова. Их сотни раз повторяли в этой комнате. Эти слова стирали личностное, субъективное, ошибочное. Внутри был целый мир и одновременно ничего. «Воин должен помнить о смерти в любое мгновение жизни». Рю опять повзрослел. Опять скачком.
До этого момента он был сыном своего отца, умным и начитанным. Он умел размышлять и делать логические выводы. Понимал ценность людей и их поступков. У стен сидели старики. Уважаемые и мудрые. Они специально приехали с дальних концов провинции, чтобы поприсутствовать на церемонии, посвящённой сыну их сюзерена.
Сейчас внутри рождалось то самое спокойствие. Осознанное, уверенное, тёплое. Теперь он никогда не сможет ссутулить плечи и опустить взгляд. В те мгновения Ямада Рю чувствовал в себе силы нести ту тяжесть, которую до этого нёс его отец. В те мгновения он знал, что все планы осуществятся. Он был абсолютно уверен в своих силах. Солнечный луч упал на гордое лицо. Аматэрасу улыбнулась.
***Весной 488 года Рю был занят поездками и визитами. Прекрасные девушки, навещавшие вместе с отцами замок Дзюнитаки, не заставали наследника. Печалились и уезжали. Госпожа Котоне вздыхала, но всё ещё была уверена: будет так, как она решила.
Рю нечасто появлялся и в доме Окада. Хорошо, если раз в месяц он приезжал на пару часов, обсуждал с Рафу какие-то экономические тонкости, получал дружеские советы, немного шутил, выпивал чашку чая, играл партию сёги и уезжал. Бумаги на столе его кабинета складывали высокими стопками. Каждый вторник двери этого кабинета открывались для крестьян и горожан.
Постепенно обязанности разделились: отец занимался «внешней» политикой, поддерживал отношения с другими домами, неохотно бывал на кокуро и следил за настроениями в империи. Сын всё глубже погружался во внутренние дела провинции. Отчёты и подсчёты показывали, что Ямада могут отделиться без ущерба для себя. А после смогут обеспечить своё небольшое государство всем необходимым. Осталось только дождаться подходящего момента.
***Летом 488 года, в июне, госпожа Котоне объявила сыну, что ему пора жениться. Рю в ответ на это пожал плечами. Матушка восприняла молчание, как знак согласия, и начала подготовку. В назначенный день замок с чёрными стенами снова превратился в разноцветную клумбу.
В Дзюнитаки приехали девушки на выданье со всей провинции Ямада и даже из других областей империи. Наследник второго дома сделает свой выбор, а точнее, здесь будет разыграна иллюзия этого выбора. Невесту давно уже подобрала госпожа Котоне, давно уже начались переговоры и обсуждение наследства.
Арикава Сэнго и Ямада Рю видели друг друга раза три мельком. У девушки были белые волосы и синие глаза – этого вполне хватало, чтобы подарить жизнь следующему наследнику. Котоне-сан была довольна. Рафу подшучивал над другом: Окада был всё ещё не женат и сочувственно делился секретами. Рю молчал. Прекрасные дамы дарили завидному жениху не эстетическое наслаждение или что-то ещё, а головную боль. Стойкий запах всё ещё модной жасминовой воды.
***Если бы не деятельное участие лучшего друга, брак с Арикава-сан рано или поздно был бы заключён, и супруга с детьми жила бы в горном замке с белыми стенами – жасминовая вода. Не самая идиллическая картина. Рафу решил взять всё в свои руки – без него ничего никогда не выходит.
Под каким предлогом он привёл Рю в комнату, где жасмином пахло особенно сильно, всюду были разложены шёлковые кимоно и нефритовые гребни, сейчас никто не расскажет, а сам Рафу – тем более. Военная тайна. Что делала там Сора, ещё можно догадаться, хотя госпожа Котоне не включила её в список невест для сына: одной жены-Окада в этом доме для матушки было более, чем достаточно. Естественно, сам товарищ Сваха быстро ретировался.
Молодые люди успели только переглянуться, когда со стороны полуотодвинутой ширмы послышался нестройный гомон девичих голосов. Голоса были близко, дверь – далеко, а до двери – лабиринт из разных вещей таинственного для молодого человека назначения. Пришлось лезть в окно под аккомпанемент треска рвущейся бумаги, закрывавшей проём. Хорошо, что это был всего лишь второй этаж.
Это был скандал. Котоне-сан была разозлена и расстроена, а Рёта старательно сдерживал улыбку, высказывая сыну своё недовольство. Рю и Сора погуляли несколько часов в большом замковом парке, поставив всех слуг и обитателей Дзюнитаки на уши. Пришлось проводить подготовку к свадебной церемонии в рекордно короткие сроки. Мать всё-таки не смогла выбрать жену для сына.
Мало того, сын вдруг решил лично осведомиться, как именно будет проходить церемония его бракосочетания. Прочитав длиннющий список предстоящих ему действий, наследник Ямада решительно отказался всё это соблюдать. Госпожа Котоне разозлилась и попыталась воззвать к сыновним чувствам, но Рю только промолчал.
Церемония была втрое короче и во много раз приятнее, чем могла бы. Благо, храм на территории замка был, был и свой священник. Ехать куда-то в горы Рю снова отказался. Хотя бы из тех соображений, что кимоно невесты должно состоять из двенадцати слоёв.
Ещё до официальной церемонии Рю вдруг заявил, что не возьмёт ничего из приданого своей молодой супруги: ни земель, ни риса, ни шёлковых кимоно. Родители Соры посмотрели на жениха с недоумением и решили, что молодой человек шутит, а отец спросил о причине такого отказа. «Я забираю у них дочь. Почему они решили ещё и доплатить за это?», — спокойно ответил сын.
***Первые две недели молодые супруги свыкались с мыслью о резкой перемене в своих отношениях. Друзья детства, гонявшие вместе кур по двору, не видевшие друг друга почти восемь лет, они вдруг стали мужем и женой. Деятельный друг Рафу переехал в Дзюнитаки: «Тебе понадобится свой казначей». Никто не спорил.
Наверное, чужим людям было бы легче привыкнуть друг к другу. Вечером после свадьбы Рю только устало покачал больной головой, и молодые улеглись спать в разных концах комнаты. Ничего не получилось и на следующий день, и через день. Каждый раз находился предлог для отсрочки: сёги, стихи и что-то ещё. В результате из комнаты вынесли всё подчистую. Даже фарфоровую вазу.
Госпожа Котоне неохотно приняла невестку в семью и всем своим видом давала понять: ты не на своём месте, тебе просто повезло, молчи и слушай. Рю молчал все эти две недели, не поддерживая ни мать, ни жену: он следил за реакцией Соры и надеялся на мудрость матери. Когда супружеский долг, наконец, был исполнен, он смотрел на уснувшую жену и нежно улыбался. А на следующий день был отдан приказ готовиться к дороге, и ещё через два дня из ворот чёрного замка выехал небольшой отряд из шести человек: молодые супруги и четыре охранника. Поездка была долгой и приятной: Рю и Сора посетили священную рощу гинкго и помолились предкам, подышали горным воздухом, заехали в Ширасаги и увидели осенний пожар клёнов. Они вернулись в Дзюнитаки к первым заморозкам, вернулись семейной парой.
Рядом с ней было спокойно и просто. Так есть и сейчас. Слово «семья» оказалось очень тёплым и очень надёжным. Он быстро привык к слову «мы», и последний кусочек мозаики занял своё место. Рю без семьи был незаконченной, не полностью состоявшейся личностью. Теперь был человек, который для него очень много значил и был ему очень нужен. Появился человек, чья жизнь и чьё спокойствие стали для него важнее собственных. Ямада Рю повзрослел последний раз последним скачком.
Замок с чёрными стенами стал для него не только домом родителей, но и его домом. Появилось место, куда хотелось возвращаться, и человек, который будет ждать. Человек, которому можно будет оставить свою душу, когда начнётся война. А война начнётся рано или поздно.
***Постепенно Котоне-сан свыклась с присутствием ещё одной женщины в своём доме и избавила сына от необходимости разрываться между матерью и женой. Старшая госпожа Ямада, наверное, так и не смогла полюбить невестку и признать её частью своей семьи — у Рю сложилось именно такое впечатление — но в замке с воронёными стенами установился хрупкий мир. Чтобы избежать частых встреч между женщинами, молодые супруги переехали в другую часть замка, но эта мера была скорее формальностью. ***Зима 488-489 года выдалась по-настоящему страшной. Никто не обратил внимания на старую облезлую кошку, проскользнувшую в ворота чёрного замка. Кухарка, добрая душа, даже попыталась накормить «бедное животное», пока в одну из ночей не услышала под окнами жуткие звуки, похожие на совиное уханье. Откуда взяться совам зимой?
После наступления темноты жители замка не решались выходить из дому. Ямауба то появлялась, то исчезала, но она привела с собой «друзей». Несколько раз в саду видели Юки-онну, кто-то стучал ночами в двери и окна, замогильно завывал под стенами, а на утро на стволах деревьев находили отметины от когтей. Священнику из домашнего храма пришлось провести не одну церемонию, чтобы изгнать непрошеных гостей. Теперь такие церемонии проводят каждый год до первого снега.
***Как только дороги стали пригодными для поездок в горы, в Дзюнитаки опять стали собираться в путь. Рю хотел увезти жену в Ширасаги, надёжно спрятанный в горах замок, чтобы их первый ребёнок родился в тишине и спокойствии, вдали от шуток Рафу и недовольства госпожи Котоне. Спокойная Хитоми-сан согласилась составить компанию. В горах на самом деле было тихо и спокойно, и Сора могла почувствовать себя в белом замке полной хозяйкой.
Весь апрель Рю провёл в дороге между двумя замками Ямада. Доехать из чёрного в белый можно было дней за пять. Два дня в замке, пять дней в пути. Два дня в замке, пять дней в пути. В мае, когда Хитоми-сан с самым спокойным видом сказала, что роды уже скоро, он остался в Ширасаги и недвусмысленно высказал желание присутствовать. Увы, госпожа Хитоми была слишком вежлива, чтобы просто выставить его за дверь, а изящные намёки привели только к тому, что Сора смеялась так, что родила.
Практически всё лето Рю провёл с женой и сыном, уезжая в город раз в месяц.
Мальчик родился здоровым и крепким, но заставил родителей поволноваться. Он не плакал и не капризничал, как будто сразу был взрослым. Рано сел и рано пошёл, но до пяти лет практически не говорил, зато потом – как будто кто-то резко хлопнул в ладоши, и вместо детского лепета от ребёнка услышали осмысленную речь.
***491 год — речное путешествие в столицу на Мизу-мацури. В императорский дворец двухгодовалого Хэйвануши решили не брать и оставили в няньках Рафу. Как выяснилось, смотреть было не на что, император Садааки не вызывал положительных эмоций, поэтому Рю с супругой решили удалиться задолго до конца праздника.
В 492 году зима была тёплой и влажной, а весной выпали сильные дожди. Местная река Исикари разлилась и затопила несколько районов города, начались беспорядки, из-за которых не удалось быстро ликвидировать последствия, что вызвало вспышку дезинтерии. Ямада выделили специальный отряд для установления контроля за ситуацией, в число которого вошёл Тадао.
Именно поэтому, как только смог, он отвёз семью на дачу почти тем же составом, а сам вернулся в город. Решил, что так будет правильнее.
В 494 году, когда император Садааки внезапно скончался, даймё с женой и их сын отправились в столицу на церемонию погребения. Именно там Рю в первый раз увидел мать императора, высокую кеметийскую царевну в мужской одежде.
Летом сыну исполнилось пять. Стоит сказать, что Рю был более внимателен к своему наследнику, чем его отец, и проводил куда больше времени с детьми. Выходки близнецов абсолютно его не волновали: дети должны быть детьми, а ширму несложно заменить. Как, вы против?
В начале июня того же года состоялась коронация императора Такэхару, на которой присутствовал не даймё второго с женой, а его сын с супругой. Дети остались в Ширасаги под присмотром квалифицированной няньки-Рафу и спокойной госпожи Хитоми. На недовольство императора по случаю отсутствия Рёты Рю отреагировал чуть более, чем никак, и заранее перестал уважать монарха.
Новую редакцию Джинсэй он принял более, чем скептически.
Этот Обон праздновали дома. Облезлая чёрная кошка появилась прямо посреди двора, напугав детей. Хэйвануши повёл себя как настоящий воин и оглушил «чудище» боккэном, а семья покинула горный замок.
***В 495 году зима затянулась, дороги были завалены снегом. В середине марта, в холодную вьюжную ночь родилась дочь, Мики. Роды оказались неожиданно тяжёлыми, но на вежливое «вам лучше уйти» Рю только молча покачал головой. Жену он не оставит.
Когда Сора более менее оправилась и заметила, что её инструменты для хирингу куда-то пропали, то Рю с женой поругались в первый и единственный раз. Именно тогда она услышала от него «нет» - первый и единственный раз.
Дочь родилась слабой и болезненной, задыхалась по ночам, и родители по очереди дежурили около колыбели. Тогда же в доме Ямада появилась младшая сестра Танака Такеши, Хана.
А зимой 497 облезлая кошка снова появилась в чёрном замке. Только теперь она не пугала детей, а приносила мышей. Три полузадушенные, но живые, четвёртая – кровавый комочек. Тогда же супруги задумались о пятом ребёнке.
***В начале 498 года пятый ребёнок родился. У него были чёрные волосы, чёрные глаза и полный рот зубов. Младенец, который ещё ничего не должен был понимать, смотрел на взрослых пугающе осмысленным взглядом и старался причинить боль, как только мог.
Весной, когда сугробы стаяли, Рю съездил на Собо поговорить с настоятелем: возьмётся ли? Мужчина был абсолютно уверен, что это его ребёнок. И что этому ребёнку надо помочь.
Летом, в июне из чёрных ворот Дзюнитаки снова выехал отряд из шестнадцати всадников. Через три недели вернулись пятнадцать. Мол, Ямада-сан развернул коня и велел не ждать его. Рю вернулся в начале осени один. Стражники узнали не его, а его лошадь – такое чувство, что мужчина был то ли на войне, то ли на том свете: доспехи в прорехах, волосы сбились, лицо покрыто коркой из грязи и крови. Конечно, задавать вопросы никто не отважился, и произошедшее осталось тайной. Окончательно он оправился только к весне следующего года, а ямаубу больше никто не видел. Мики перестала болеть, и, кажется, жизнь наладилась.
***Выходит срок перемирия с Морати. Так и не стало понятно, что из себя представляет император Такэхару. Время скоро придёт: стать под знамёна своего императора или назваться императором самому. Время покажет.
Сейчас в империи Сангоку спокойно, спокойно и в горной провинции Ямада. Но это спокойствие – затишье перед штормом.
Скоро заволнуется море на севере и на юге, на западе и на востоке.

5. Прочее:
- Навыки: владение длинным меч тати в паре с коротким танто, стрельба из лука, владение боевым веером «тэссен» (выглядит как складной веер, спицы сделаны из меди, вместо ткани – тонкое железо), метание всего метающегося, искусство саппо и мгновенных ударов, навыки владения копьём яри и нагинатой. Плавание, верховая езда, общая физическая сила и выносливость, высокий болевой порог. Полное разностороннее образование, знание общего языка, знание основ медицины и теоретические знания в областях многих наук. Игра на музыкальных инструментах: сямисэн и сякухати. Почти всегда выигрывает в сёги и неплохо пишет хокку. Каллиграфия на хорошем уровне, но рисовать не умеет.
- Магия: махо-тайсэн, практика шин-шин-тойцу-до.
- Имущество: семья владеет двумя замками – Дзюнитаки и Ширасаги со всем, что находится на их территории.

7. Pst scriptum:
- Связь с вами: есть у АМС. Соигроков приглашаю сначала в ЛС.
- Как вы узнали о форуме: администраторы пригласили.
- Игровые планы: политика.
- Планируемая частота посещения: раз в день-два-три.